Часть 24. шилка - чернышевск - могоча
О бандитских кредитах и женской провинциальной доле
Наши спецкорры продолжают свое путешествие из Москвы во Владивосток на электричках.
3 декабря
Мы неохотно уезжали из Читы, хотя в предыдущем отчете экспедиции «разбомбили» этот город и залили Забайкальский край журналистской желчью.
Прости, Чита!
Я бы мог, конечно, с репортерским садизмом и дальше ковыряться в твоих трудностях. В тарифах на отопление, которые выросли на треть (в результате из города сбежали остатки среднего бизнеса). В истории старательно забытого читинского бунта – когда два года назад здесь прошли уличные протесты против тотальной отмены электричек. (Говорят, железнодорожники до сих пор благодарны Чите – московские чиновники перепуганно отыграли назад, и российские электрички были спасены).
Но Чита, по-моему, устала от моего ворчания.
Она наряжалась в новогодние гирлянды. Чистила просторные проспекты от ослепительно-немосковского снега. И простодушно хвасталась, что есть у нее в крае жемчужина - бурятский поселок настоящих шаманов Агинское.
- Потому Кобзон от него в Госдуму и избирался, – рассказывала с гордостью встретившая нас читательница Валентина. - Говорят, лечат шаманы Иосифа Давыдовича – и бывает он у них часто.
Опаздывающие студенты свежим матерящимся ветром рвались в нашу электричку.
В сторону Шилки она шла в последний раз.
Прости, Чита!
Я бы мог, конечно, с репортерским садизмом и дальше ковыряться в твоих трудностях. В тарифах на отопление, которые выросли на треть (в результате из города сбежали остатки среднего бизнеса). В истории старательно забытого читинского бунта – когда два года назад здесь прошли уличные протесты против тотальной отмены электричек. (Говорят, железнодорожники до сих пор благодарны Чите – московские чиновники перепуганно отыграли назад, и российские электрички были спасены).
Но Чита, по-моему, устала от моего ворчания.
Она наряжалась в новогодние гирлянды. Чистила просторные проспекты от ослепительно-немосковского снега. И простодушно хвасталась, что есть у нее в крае жемчужина - бурятский поселок настоящих шаманов Агинское.
- Потому Кобзон от него в Госдуму и избирался, – рассказывала с гордостью встретившая нас читательница Валентина. - Говорят, лечат шаманы Иосифа Давыдовича – и бывает он у них часто.
Опаздывающие студенты свежим матерящимся ветром рвались в нашу электричку.
В сторону Шилки она шла в последний раз.
У бедной Читы на нее снова не хватило денег.
Нас провожал сам начальник пригородного движения Забайкальской железной дороги Николай Гаджала. Если бы не сопротивление местного населения, электричек, уверен, в крае вообще не было бы.
Нас провожал сам начальник пригородного движения Забайкальской железной дороги Николай Гаджала. Если бы не сопротивление местного населения, электричек, уверен, в крае вообще не было бы.
- Хорошее дело делаете, ребята, - сказал нам на прощанье Гаджала. - Электрички – это не бизнес, это жизнь простых людей. Нельзя отменять поезда, нельзя страну резать по-живому.
Шилка
Переночевали на вокзале в казацком городке Шилка, давшем стране десяток Героев Советского Союза. Трогательные надписи на стенах. Ни одной трехбуквенной. Все романтические: «Скучаю», «Люблю», «Не могу без тебя!». И даже стыдливо нацарапанный мелом любовный стих на заборе…
Шилка
Переночевали на вокзале в казацком городке Шилка, давшем стране десяток Героев Советского Союза. Трогательные надписи на стенах. Ни одной трехбуквенной. Все романтические: «Скучаю», «Люблю», «Не могу без тебя!». И даже стыдливо нацарапанный мелом любовный стих на заборе…
И настоящая причина «наскальной» романтики - старая красивая школа посреди городка, где судя по всему служат хорошие учителя литературы…
Нечаянно купил местную «Шилкинскую правду». Газета в День матери публикует детские рассказы «О чем мечтают девочки».
Девочкам по 6-7 лет.
«Когда я стану мамой, пойду искать работу, чтобы деньги зарабатывать… Желаю маме отдыхать десять дней. Денег больше зарабатывать. Иметь три шубы разные. Быть хорошей мамой, не кричать» .
«Я буду рабочей мамой. Работать буду много. А маме желаю счастья, любви, здоровья, много удачи и не отвлекаться на работе»…
И еще десять вышибающих слезу рассказов о терпеливых шилкинских мамах и их добрых дочках.
Нечаянно купил местную «Шилкинскую правду». Газета в День матери публикует детские рассказы «О чем мечтают девочки».
Девочкам по 6-7 лет.
«Когда я стану мамой, пойду искать работу, чтобы деньги зарабатывать… Желаю маме отдыхать десять дней. Денег больше зарабатывать. Иметь три шубы разные. Быть хорошей мамой, не кричать» .
«Я буду рабочей мамой. Работать буду много. А маме желаю счастья, любви, здоровья, много удачи и не отвлекаться на работе»…
И еще десять вышибающих слезу рассказов о терпеливых шилкинских мамах и их добрых дочках.
Шилкинские мечты о счастье не ограничиваются "тремя шубами разными", но всё же это показатель достатка.
Фото:
Виктор ГУСЕЙНОВ
Фото:
Виктор ГУСЕЙНОВ
А на соседней странице – гроздь паучьих объявлений: «Не хватает до зарплаты? Кредит за 10 минут. От 1 процента в день».
Читаешь и думаешь – почему именно в бедные городки сползаются паразиты, дающие рубль, а вымогающие сто? Почему эти гады выбирают самые нищие городки, бесстыдно высасывая последнее из русской бедности. Не ломбарды ведь ставят, где если заложишь фамильное колечко – рискуешь потерять только его. А бесчисленные ларечки-ловушки, окруженные невидимой армией коллекторов – чтоб выжать русского человека всего, без остатка.
Православный храм в Шилке.
И кажется даже - сама система государственная устроена так, чтобы загнать людей в эти сети.
- Вот как такое может быть! - пытается понять логику властей контролер электрички мать-одиночка Светлана. - Государство считает, что моя зарплата выше прожиточного минимума и не дает мне пособие на ребенка. А банк считает, что моя зарплата ниже - и поэтому не дает нормальный кредит. Они словно подталкивают меня – иди, возьми под один процент в день. Но разве это справедливо?
Чернышевск
И тут на горизонте очень вовремя появляется Он - человек-станция. Автор книги «Что делать?» Чернышевский.
Революционер, правда, в Чернышевске никогда не был. Путаница началась еще при Советах - поселок Чернышево зачем-то переименовали в Чернышевск. Ну и понеслось. Памятники, митинги, пионерские линейки. А что делать…
- Вот как такое может быть! - пытается понять логику властей контролер электрички мать-одиночка Светлана. - Государство считает, что моя зарплата выше прожиточного минимума и не дает мне пособие на ребенка. А банк считает, что моя зарплата ниже - и поэтому не дает нормальный кредит. Они словно подталкивают меня – иди, возьми под один процент в день. Но разве это справедливо?
Чернышевск
И тут на горизонте очень вовремя появляется Он - человек-станция. Автор книги «Что делать?» Чернышевский.
Революционер, правда, в Чернышевске никогда не был. Путаница началась еще при Советах - поселок Чернышево зачем-то переименовали в Чернышевск. Ну и понеслось. Памятники, митинги, пионерские линейки. А что делать…
К курящему у всех российских вокзалов Гусейнову подошел радостный полицейский.
«Но теперь-то уж точно минус 500 рублей!» – с удовольствием думаю.
Но полицейский вдруг говорит ласково – я очень вас жду. Куда, дескать, пропали. Начальство волнуется. Оказалось - нас теперь, кроме РЖД, «ведет» и МВД. По специальной программе - «Комфорт».
Хороший парень. Переписал наши паспорта.
«Я последний полицейский в округе», - водит он пальцем по большой карте на стене вокзала. - «Поэтому, если исчезнете, я ваши данные переписал. Будем искать…».
«Но теперь-то уж точно минус 500 рублей!» – с удовольствием думаю.
Но полицейский вдруг говорит ласково – я очень вас жду. Куда, дескать, пропали. Начальство волнуется. Оказалось - нас теперь, кроме РЖД, «ведет» и МВД. По специальной программе - «Комфорт».
Хороший парень. Переписал наши паспорта.
«Я последний полицейский в округе», - водит он пальцем по большой карте на стене вокзала. - «Поэтому, если исчезнете, я ваши данные переписал. Будем искать…».
Помощь от сотрудника МВД, предварительно переписавшего паспортные данные путешественников.
Фото:
Виктор ГУСЕЙНОВ
Фото:
Виктор ГУСЕЙНОВ
- Ничего себе «Комфорт»! - заворчал Гусейнов. - И это все, на что способна спецпрограмма могущественного МВД?!
- Один я здесь, - тихо сказал нам служивый, и машинально тронул кобуру. – На месте ли.
Могоча
Но «серую» зону без полицейских мы проскочили как-то обидно спокойно. Без приключений. То ли повезло. То ли, кроме МВД, нас курирует еще что-нибудь… Но надежда на неприятности была. На то, что, согласно поговорке, - вместо Сочи придумал черт Могочу.
Городок выплыл из леса. Действительно, есть в нем что-то дьявольское. Могоча сидела в яме, которую обступили сопки, а на самой окраине белела почти лысая гора.
Но Могоча оказалась вполне себе позитивным городком.
- Один я здесь, - тихо сказал нам служивый, и машинально тронул кобуру. – На месте ли.
Могоча
Но «серую» зону без полицейских мы проскочили как-то обидно спокойно. Без приключений. То ли повезло. То ли, кроме МВД, нас курирует еще что-нибудь… Но надежда на неприятности была. На то, что, согласно поговорке, - вместо Сочи придумал черт Могочу.
Городок выплыл из леса. Действительно, есть в нем что-то дьявольское. Могоча сидела в яме, которую обступили сопки, а на самой окраине белела почти лысая гора.
Но Могоча оказалась вполне себе позитивным городком.
Здесь, конечно, чувствовался бардак, но еще слышался запах чего-то редкого, вкусного, за время путешествия давно забытого. Денег. Крупный железнодорожный узел генерировал такие зарплаты, что работать сюда, как уверяют местные, приезжают машинисты из Питера и даже из Москвы. Из-за чего квартиры в далекой Могоче стоят, как в Чите.
Составы с углём в Могоче.
Если прибавить к этому отличную гостиницу, дворец РЖД и вполне сносный Дом Культуры - то, выходит, и у черта кое-что получается неплохо.
«Ну наконец попер-попер русский позитив!» - нетерпеливо заерзал Гусейнов, давно критикующий мое упадничество, критиканство и гнилой либерализм…
«Ну наконец попер-попер русский позитив!» - нетерпеливо заерзал Гусейнов, давно критикующий мое упадничество, критиканство и гнилой либерализм…
Могоча оказалась еще и чертовски свойским городком.
Ломая голову, как преодолеть очередной разрыв, мы зашли в столовую для машинистов (мы давно просекли, что кормят там дешево и сносно).
И вдруг первый же столик:
- А-а-а, бродяги! Ждем вас, ждем! Думали, гопники уже приняли вас в Зилово.
Хохочут. Добрые люди…
Жмем руки машинистам. Приятно, черт. Мужики читают «КП» и высчитали – скоро приедем в Могочу.
- Чо у вас на ногах? – смеются.
- Ну-ка? – один из них специально подошел, глянуть. - Ну и дела… Это что за шлепанцы? Смотри, что у меня.
Показывает нечто массивное из хитрой ткани, похожее на снаряжение космонавта.
В общем, посадили нас на состав с углем. В заднюю кабину машиниста. Где мы благополучно промерзли восемь часов в положении сидя.
Ломая голову, как преодолеть очередной разрыв, мы зашли в столовую для машинистов (мы давно просекли, что кормят там дешево и сносно).
И вдруг первый же столик:
- А-а-а, бродяги! Ждем вас, ждем! Думали, гопники уже приняли вас в Зилово.
Хохочут. Добрые люди…
Жмем руки машинистам. Приятно, черт. Мужики читают «КП» и высчитали – скоро приедем в Могочу.
- Чо у вас на ногах? – смеются.
- Ну-ка? – один из них специально подошел, глянуть. - Ну и дела… Это что за шлепанцы? Смотри, что у меня.
Показывает нечто массивное из хитрой ткани, похожее на снаряжение космонавта.
В общем, посадили нас на состав с углем. В заднюю кабину машиниста. Где мы благополучно промерзли восемь часов в положении сидя.
- Это ж не в Могоче вроде было, – ежится от воспоминаний Гусейнов. – Мы вроде оттуда рабочей электричкой ехали.
- Может, и не в Могоче, – соглашаюсь. - Не помню. Хорошие мужики - их главное перед начальством не «спалить».
И вот наконец-то мы приехали. Станция, о которой я мечтал еще в Москве. Я ее считал самым железным, самым логичным оправданием нашей шизофренической экспедиции.
- Представьте, - говорил я скептикам. - Мороз. Ночь. Тайга. Звезды. И средь этой настоящей русской красоты маленькая станция – Ерофей Павлович…
- Может, и не в Могоче, – соглашаюсь. - Не помню. Хорошие мужики - их главное перед начальством не «спалить».
И вот наконец-то мы приехали. Станция, о которой я мечтал еще в Москве. Я ее считал самым железным, самым логичным оправданием нашей шизофренической экспедиции.
- Представьте, - говорил я скептикам. - Мороз. Ночь. Тайга. Звезды. И средь этой настоящей русской красоты маленькая станция – Ерофей Павлович…
